… И тут я увидел их.
Но прежде чем я поднял глаза, прежде чем успел сообразить, что мне грозит, я услышал в себе навзрыдный и уже бесполезный стон тревоги. Лишь потом всколыхнулся страх, он был похож на мгновенный обморок, а вернувшееся тотчас сознание пронизано было острым сожалением: не надо было забираться в это парковое безлюдие, в эти развалины старого дворца, где единственная скамейка с современными орнаментами напоминала о живом.